Он написал «С чего начинается Родина» и «Белой акации гроздья душистые». А заметили Вениамина Баснера, когда он на слух восстановил утерянные партитуры Шостаковича.
Оба деда Вениамина Баснера – Семён Баснер и Гирш Гредитор – родом из латвийского Двинска. Накануне Первой мировой войны они бежали из родных мест в Ярославль, где и прижились.
Гирш был портным, как и дед Семён, и за работой любил петь еврейские песни. Вообще, музыкальной была вся семья. Дядя Яков был кадровым военным и отлично играл на скрипке, тётя Инна музицировала на фортепиано, отец и мать обладали хорошими голосами и просто любили петь. Отец работал на обувной фабрике, а мама, по еврейской традиции, была просто мамой – хозяйкой в доме.Веня родился в 1925 году, через шесть лет появился его брат Герман, а ещё через шесть – брат Марк. Детей воспитывали в еврейском духе, насколько это было возможно в то время, дома говорили на идише. Первая скрипка Вени была игрушечной, он увидел её в витрине магазина, когда шёл по улице с мамой, и канючил до тех пор, пока та не согласилась её купить. Семья небогатая, хотя держалась крепко, родители смогли закончить только школу, но прилагали усилия к тому, чтобы дети получили полное образование.
Настоящая скрипка появилась у Баснера позже, осваивал он её в детской музыкальной школе № 1 города Ярославля. В 1938 году он впервые услышал Пятую симфонию Дмитрия Шостаковича, и это стало одним из важных музыкальных впечатлений. О том, что через несколько лет он познакомится с композитором лично, а после станет его партнёром и другом, Веня не загадывал. Он закончил Ярославское музыкальное училище в 1942 году и был приглашён в филармонию солистом. А в 1943-м по призыву попал в Костромское артиллерийское училище, учился хорошо и даже размечтался стать офицером.
Когда начальник училища услышал, как Веня играет на скрипке, он сказал: «Победим немца без тебя» – и отправил его в музыкальный взвод. Там он сразу пришёлся ко двору: не только играл, но взялся за аранжировки и занятия с музыкантами. С военным ансамблем они исполняли популярные песни и участвовали в концертах. Генерал Стенягин, начальник училища, предложил им даже поставить последнюю сцену из «Евгения Онегина». Баснер позже в интервью рассказывал: «Представляете, идет война, еще грохочут пушки, а будущие офицеры-артиллеристы учат партии из оперы Чайковского!»
Офицером он не стал, но героическую лирику впитал с запахом пороха. По-настоящему писать музыку начал уже в Ленинграде. Его поразили красота и величие полуразрушенной Северной Пальмиры в 1944-м и люди, измученные войной, но выжившие и казавшиеся непобеждёнными. Ленинград он считал городом вдохновения, хотя уже в зрелые годы говорил, что работалось лучше всего в Репино, на даче.
Баснер рассказывал, что после войны было принято решение охватить пропагандой все страны соцлагеря. И нужно было на разных языках дублировать тогдашний золотой советский фильмофонд, в том числе фильмы «Депутат Балтики», «Юность Максима» и ещё несколько картин, музыку к которым писал Шостакович. Переписывать актёрские диалоги было просто, трудности возникали с музыкой. Баснер не раз говорил, что к написанным ранее произведениям сам Шостакович не возвращался. И никогда не дорабатывал неудачные композиции – просто писал новые. Не все партитуры пережили войну, а для участия в переозвучке, то есть в переписывании собственных произведений, у Шостаковича не было ни времени, ни желания. Сколько-нибудь профессиональная аппаратура для этих целей тоже отсутствовала.
С Олегом Каравайчуком Баснер сидел в студии «Ленфильма», гонял взад-вперёд фрагменты музыкальных вставок ленты и на слух восстанавливал партитуру. Он тогда ещё учился на втором курсе Ленинградской консерватории имени Римского-Корсакова, которую закончил в 1949-м. Причём, по его словам, учился он на оркестровом факультете, а не на композиторском. Когда Баснер проделал работу по восстановлению саундтреков, оркестранты, сыгравшие все по новой, аплодировали ему. А сам Шостакович впоследствии долго хвалил его абсолютный слух.
«Я сажусь, отсмотрев снятый материал, за свои пять линеек. У меня в распоряжении семь нот», – говорил Баснер. На «Мосфильм» его сосватал тоже Шостакович, впечатлённый способностями молодого композитора. В 1956 году вышел первый фильм с музыкой Баснера – «Бессмертный гарнизон». Фильм был о первом исполнении Седьмой симфонии Шостаковича в осаждённом Ленинграде августа 1942-го. Баснер писал музыку о музыке человека, мысль о творчестве которого сделала его музыкантом, а это очень нелегко. Дебют стал блестящим, реакция кинозалов ласкала амбиции, а музыкальные критики были рады возможности написать заметку о подающем большие надежды дебютанте. До того он думал писать только симфоническую музыку, но позже обнаружил, что ему нравится писать музыку для кино. Хотя в среде композиторов она считалась «отхожим промыслом», «доходной халтуркой», платили за неё действительно отлично, а работу на заказ называть полноценным творчеством почему-то не принято.
Его первая настоящая песня «На безымянной высоте» к фильму «Тишина» стала плодом сотворчества с режиссёром Владимиром Басовым и поэтом Михаилом Матусовским. Баснер называл её «моя “песня-маршал”». Мотив настиг его под стук колёс в дневном экспрессе «Москва-Ленинград». Однажды после премьеры фильма в редакцию радиопередачи «Ваши письма о музыке» пришло послание от московского инженера Глазунова: «Если вы пойдете на фильм “Тишина”, после фильма не спешите из зала. Дождитесь титров и запомните имя композитора – Баснер. Песню “На безымянной высоте” написал великий композитор».
Баснер гордился своими успехами и был счастлив, что написал «С чего начинается Родина» к «Щиту и мечу», «На всю оставшуюся жизнь» к одноимённой ленте, «Березовый сок» к картине «Мировой парень», «Это было недавно, это было давно» к «Друзьям и годам», «Белой акации гроздья душистые…» к «Дням Турбиных». Сотни рецензий, страницы в мемуарных книгах, журнальные заметки. В редакции советских радиостанций мешками приходили письма с просьбами слушателей передать любимые мелодии в эфир.
Его последние интервью датированы 1995-1996 годами. Распаду Советского Союза, который, как принято говорить, «дал ему всё», Баснер был рад. Его угнетала мысль, что в стране, называемой жителями «самой прекрасной в мире», любая мало-мальски прогрессивная мысль душится на корню, и чтобы её спасти, нужны титанические усилия. Он приветствовал все жанры в музыке: в списке его произведений, кроме известных песен, оперетты и мюзиклы, вокально-симфонические сочинения, вокально-камерные, сочинения для оркестра и концерты.
Еще он любил джаз и переживал, что его глушат, говорил, что болел за ранний советский рок-н-ролл, недоумевал, как можно запрещать молодых музыкантов. Его тяготила мысль, что сильная Россия, победившая, как принято считать, мировое зло, свободной не стала. Постперестроечная разруха ему казалась дорогой к освобождению. В очередях за продуктами по талонам стоял терпеливо и говорил, что он такой же гражданин своей страны, как и все остальные.
В начале 2010-х с песни «С чего начинается Родина» в жизни его вдовы Луши Баснер начался скандал по поводу авторских прав на использование мелодии. Нет, на известное выступление Владимира Путина за роялем она не обижалась, он, во всяком случае, наиграл мелодию собственным пальцем. А вот КПРФ в очередном предвыборном ролике использовала её, совсем не переживая об авторских отчислениях. Некий батюшка Артемий Владимиров на известную композицию Баснера записал свою версию текста: «С чего начинается Родина? С церквушки над тихой рекой, со Спасова древнего образа, с горящей свечи восковой». Причём от батюшки Луше звонили и настоятельно требовали отдать мелодию на благое дело – для вдовы это кончилось нервным срывом.
Петербуржец Алексей Девотченко, исполнитель одной из главных ролей в «Бандитском Петербурге», записал следующую версию: «С чего же кончается Родина? Со стука вагонных колёс? С того эшелона, что дедушку в Сибирь под конвоем увёз?» А Вася Обломов творчески переработал мелодию и написал такие слова:
Этот трек про то, с чего начинается Родина.
Наверное, с денег в больнице за то, чтобы родиться.
С раздолбанных дорог и постов милиции.
С кукольных мультфильмов и криминальной хроники.
Со страха взорваться или попасть в заложники.
С покупки левых дипломов и липовых аттестатов,
Техосмотров и депутатских мандатов
Сложно сказать, как бы отнёсся Вениамин Баснер к использованию собственной мелодии. В его советскую бытность понятие авторских прав было размытым. Когда-то они с Матусовским вложили в эту песню самые понятные и личные образы Родины – из тех, что смогла бы пропустить цензура. А свобода, которая его так радовала после Перестройки, – это всегда опасность множества мнений. Важно, впрочем, то, что первоисточник, исполненный голосом Марка Бернеса, по-прежнему звучит и цепляет, как ни относись к той самой Родине. Потому что она – и картинка в букваре, и свет в окне, и мамина песня.
Свежие комментарии