Мамы известных людей обычно остаются за кадром, в лучшем случае мы знаем их имя и профессию. Но мама Наташи Королевой — исключение. Яркая, эффектная, энергичная, она не скрывает своего возраста, не боится экспериментов и считает, что годы не помеха любви и карьере.
Два года мы с Наташей вели программу на Первом «Время обедать!», собирались вести ее и дальше — ничто не предвещало закрытия проекта. Летом мы разошлись на каникулы, и вдруг ближе к осени нам позвонили и официально уведомили о том, что кулинарное шоу прекратило свое существование.
Жаль, конечно… Мы уже втянулись, да и рейтинг программы был высоким. Ко мне часто подходили женщины разного возраста и говорили комплименты, хвалили за то, что учим их готовить и с мамой правильно общаться.
Мне кажется, наши с Наталкой отношения многих умиляли.
Большинство взрослых дочерей своих мам стесняются и общаются с ними редко.
А мы, пусть и подкалываем друг друга, но с любовью, с шутками, прибаутками. Хотя, если откровенно, первое время видеться с Наташей каждый день мне было непривычно. Много лет мы провели вдали друг от друга: 16-летней девочкой она уехала в Москву, а я вот уже 20 лет живу в Майами. Общение — практически только по телефону, а тут вдруг два года мы прожили бок о бок. Я превратилась в «зоркий глаз майора Пронина»: наблюдала за отношениями в ее семье, комментировала, давала советы, и это вызывало у нее раздражение.
Она говорила: «Мама, я давно выросла, что ты меня контролируешь? Иди командуй Ирой». А я в ответ: «Яйца курей не учат». (Со смехом.)
Наташка — полная противоположность своей старшей сестре. Ирочка росла девочкой тихой и послушной, никогда не протестовала ни против садиков, ни против пионерских лагерей, понимая, что родители работают и оставить ее не на кого, а Наталочка с детства ненавидит ограничение свободы. Точь-в-точь как я. Она вообще полная моя копия — самостоятельная, деятельная. Поэтому я и бываю недовольна ее поступками, вижу ее недостатки.
Она — это я, только на 27 лет моложе. Вы бы видели, как умело она в детстве вила веревки из своего папы! Каждое утро во время сборов в детский сад начинался спектакль. «Папочка, ты родной мне или нет? Мама злая, но ты ведь другой? У меня ушко сильно заболело. А еще живот. Ты же не сможешь в таком тяжелом состоянии отдать меня в сад». И Володя таял, уступал, делал все, что она просила.
Между ними была невероятная связь. Знаете, когда я ею забеременела, собралась сделать аборт. Мы тогда жили трудно, сплошное безденежье, да и Ирочка уже была. Но Володя на коленях стоял, просил, чтобы я родила, клялся, что все заботы о ребенке возьмет на себя. Я уступила, потому что при отрицательном резус-факторе не смогла бы больше забеременеть. Муж надеялся, что будет сын, и даже имя ему придумал — Богдан.
И вот 31 мая лежу в роддоме, на улице жара, все окна-двери распахнуты. Знаю, что под окнами дежурит Володя. И когда дочка родилась и заголосила почему-то басом, муж закричал: «Слышу, слышу Богдана!» Акушерка запеленала Наташку и вышла с кулечком на балкон. Говорит Володе: «Молодой человек, у вас дочечка». Тишина… Я прислушиваюсь, какая будет реакция, а он в ответ: «Что Бог дал, то наше. Спасибо».
С первым мужем мне сильно повезло. Он был потрясающим, невероятно добрым и отзывчивым человеком. При одинаковом образовании — мы с ним оба дирижеры хора — добытчиком в семье была я. Разрывалась на пяти работах, чтобы наши красавицы дочери не нуждались, уставала смертельно, но не считала это подвигом и не требовала от мужа того, на что он не способен от природы, никогда не упрекала. Возможно, ему было обидно, что он обычный хормейстер, а я со временем стала заслуженной артисткой Украины, занимала должность доцента, руководила большим хором. Но недовольства не выказывал.
Для нас обоих главным было то, что дети росли в большой любви, а за материальными благами мы не гнались: что есть, тому и рады. Прибегу с работы — Володя уже наварил картошки в мундире, заварил чай, кексик простенький купил. Мы быстренько поедим и начинаем домашний концерт, поем на четыре голоса: Наташка — сопрано, Ирочка — альт, муж — тенор, ну а я басом выдаю. У нас дома входная дверь не закрывалась: вечно гости — наши друзья-музыканты. Пели, играли, танцевали, ставили спектакли. Наташка в три года объявляла: «Выступает народная артистка Советского Союза Наташа Порывай!»
— Можно сказать, судьба детей была предопределена…
— Видимо, да. Не представляю, кем они могли стать при таких родителях. Детство дочерей прошло на репетициях и концертах. У нас же был потрясающий хор «Светоч» при Доме учителя. Мы объездили с ним весь мир, неоднократно становились лауреатами международных конкурсов.
И дочки росли за кулисами. Тем не менее я была категорически против того, чтобы они становились музыкантами. Это же адский труд, за который платили копейки. И когда родилась Наталочка, я запретила мужу петь ей колыбельные. Так и сказала: «Пусть в семье будет хоть одна белошвейка, которая сможет своими руками что-то зашить, пришить, приготовить и получит к тому же нормальное образование, чтобы разбиралась не только в нотах». Я, к примеру, музыкой занимаюсь с пяти лет, окончила киевскую школу одаренных детей. У нас не было таких предметов, как химия, физика, зато с избытком сольфеджио, гармония, аранжировка, фортепиано, вокал.
Несмотря на мои протесты, муж все равно приобщал девчонок к музыке. У него был прекрасный голос, к тому же Володя играл на всех струнных инструментах: на домбре, балалайке, гитаре, скрипке. Но вот что интересно: когда Наташе выпал шанс уехать в Москву и попробовать свои силы на профессиональной сцене, Володя вдруг высказался категорически против. И вообще сильно переживал по поводу того, что на пути его любимой дочечки возник Игорь Николаев — взрослый мужчина и именитый композитор. Наташке в ту пору было всего 16, Игорю в два раза больше. Володя ни за что не хотел отпускать ее в мир шоу-бизнеса, где много соблазнов. Ее счастье он видел в другом: в нормальном образовании, хорошей семье…
Мне пришлось его обмануть. Сказала, что отправлю дочь в Москву к родственникам, пусть переведется из нашего эстрадно-циркового училища в московское — там возможностей больше. Я видела в Наташе бешеное желание воспользоваться выпавшим счастливым билетом. Она ходила за мной по пятам, рыдала, просила отпустить. И я помогла ей — ведь судьба второго шанса не дает.
— Как произошло знакомство именитого композитора с 16-летней девчонкой из Киева?
— Игорь написал песню «Желтые тюльпаны» и искал исполнительницу такого же возраста, как Наташа. Мы с ней тогда были на конкурсе в Евпатории, и Марта Могилевская передала Николаеву, что есть способная девочка, которая может приехать в Москву на прослушивание. Он согласился. Не забуду, как он на нее посмотрел, когда мы вошли. (Смеется.) Скользнул взглядом, будто никого и не заметил. Я сразу поняла, что мэтр от нас не в восторге. В то время Наталка пухленькая была, маленькая — метр десять в прыжке. И я с кошелками — с салом, самогонкой и пирогами нашей бабы Сони… Мы же с пустыми руками в гости не ходим, тем более к звезде такого масштаба, как Николаев!
На счастье, он не сказал с порога: «Она мне не подходит», а повез ее на студию пробовать голос. Я подхватилась, метнулась следом: «Я с вами!» — «Нет, мамаша. Вы посидите здесь, покушайте, отдохните». Пока они ездили, я крутилась, будто на иголках, ждала результата прослушивания. Через несколько часов Наташа с Игорем вернулись, и я сразу заметила, что выражение его лица изменилось, появился интерес. Говорит мне: «Девочка у вас способная, очень чистенько спела, беру ее на испытательный срок. Пусть собирается, поедем на гастроли в Таллин, учиться станет на сцене». Гастроли?! Да как же я ее отпущу одну? А что мужу скажу? Вот такие мысли неслись в голове непрерывным потоком, пока я открыв рот слушала мэтра.
— Опасались, что у взрослого мужчины, помимо профессионального, может возникнуть иной интерес к вашей дочери?
— Наташа получила хорошее воспитание и знала, как себя вести. Это первое. Во-вторых, она действительно фанатично хотела стать артисткой, а не кем-то там еще. Хотя то, что она полюбила Игоря, я поняла довольно скоро. В юном возрасте не обманешь: я видела, как горят ее глаза, как жадно она ловит каждое его слово, копирует жесты. Но на его ухаживания она ответила: «Если мы любим друг друга, то надо расписаться. По-другому нельзя. Так мне мама сказала».
Игорь был ее «все»: первый мужчина, учитель, возлюбленный и второй папочка. Их чувства раскрывались у меня на глазах, так что я подтверждаю: то были потрясающие, чистые отношения. Он тоже ее очень любил. При всем моем уважении к Игорю я признаю, что для семейной жизни он человек непростой. Тем не менее они с Наташей прожили 13 лет — срок немалый. Когда расходились, все мои знакомые недоумевали: да как же можно бросить такого человека, как Игорь?
Именно потому, что Наташа сильно его любила, не смогла простить предательства. А его ошибка крылась в уверенности, что Наташа Королева, которую он создал, без него пропадет, поэтому все вытерпит.
— Вы не пытались остановить дочь, дать совет не разводиться?
— Пыталась, конечно. Тем более что и сам Игорь об этом меня просил. Я с Наташей не раз разговаривала, она вроде прислушивалась, но потом — раз, и снова ей сообщают, что где-то с кем-то его видели. Она говорила: «Мама, я не могу терпеть то, что любимый человек мне изменяет!»
Надо отдать должное Игорю, они с Наташей разошлись цивилизованно — редкий случай в шоу-бизнесе. Хотя некоторые ей нашептывали: песни заберет, останешься без работы и без денег, поедешь обратно в свой Киев и там пропадешь. Но Игорь очень порядочный человек. Когда они разводились, я так дочери сказала: «Он дал тебе имя, обеспечил будущее. Пусть напишет список, что хочет забрать, и не смей ему возражать!» Мы с Игорем остались в прекрасных отношениях. Когда он бывает в Майами, всегда заходит ко мне в гости. Дружит с моей старшей дочкой и ее мужем, Константином Осауленко, записывает свои песни на его студии в Майами. Крестил их сына Матвея.
Никогда не забуду его помощь, когда мы спасали Володю, моего мужа, пытались выторговать его у болезни. Мы испробовали все, что только было можно, возили на лечение за границу, покупали лучшие лекарства…
Он заболел лимфолейкозом через несколько лет после чернобыльской катастрофы. Наш хор мотался с концертами по пострадавшим в аварии областям, а радиационный фон был сумасшедшим, но кто же об этом знал? Чаще дирижером ехал Володя, а я оставалась дома с детьми. У всех людей разные организмы, кому-то повезло — живы-здоровы, а вот Володи больше нет.
Болезнь забирала его медленно, сначала и боли-то не было, но уходили силы, и он, всю жизнь занимавшийся спортом, здоровый, крепкий, подтянутый мужчина, вдруг стал беспомощным. Умирал он долго и мучительно. Грешно перед Богом за такие мысли, но я думала: «Господи, поскорее прими его душу». Невыносимо смотреть на страдания, когда ничем не можешь помочь.
Несколько раз, когда он уже был в реанимации и я дежурила у кровати, врачи говорили: «Вызывайте дочерей, он до утра не доживет». Ируся была рядом, а Наташа срывалась с гастролей. Прилетает в Киев, бежит в больницу — и папочка наш, видя ее, встает с постели! Откуда только силы брались?! Говорит: «Доча, не переживай, все будет хорошо». Он Наташку обожал. Она улетает — он снова при смерти.
Умер Володя 1 сентября 1993-го, в 53 года… Наташа уверена, что папа — ее ангел-хранитель. Носит на шее на цепочке его обручальное кольцо. Были страшные моменты, когда она оказывалась на краю гибели, но чудесным образом все обходилось. Как-то они с Сережей катались на моторной лодке на каком-то водохранилище в Подмосковье. На большой скорости выскочили на мель, лодка перевернулась, оба сильно ударились головой и потеряли сознание. Как выплыли, не помнят. Наташа убеждена, что это отец их вытолкнул.
— Наташа уверена, что папа — ее ангел-хранитель. Носит на шее на цепочке его обручальное кольцо. Людмила Ивановна с первым мужем — Владимиром. Фото: из личного архива Людмилы Порывай
— Людмила Ивановна, после смерти мужа надеялись еще личную жизнь устроить?
— Совсем об этом не думала. Но так вышло, что одна я прожила недолго. Игорь с Наташей предложили поехать в Майами на стажировку в Международный колледж искусств. Игорь хотел и Юлечку, свою дочь, туда отправить учиться, и я могла бы за ней присмотреть, пожить в их с Наташей квартире. Мне, как профессору института культуры, положено повышение квалификации раз в три-четыре года, и я, немного подумав, согласилась.
Буквально в первые дни на пляже в Майами-Бич я познакомилась с одной удивительной женщиной. Мое внимание она привлекла тем, что шла вдоль океана и красиво выводила «Синенький скромный платочек…». Приятели, с которыми я тогда была, говорят: «Это Галя, местная Шульженко, у нее собирается очень интересная веселая компания, мы тебя с ней познакомим». Там же, на пляже, нас представили друг другу, и мы пошли выпить кофе. Я рассказала ей о своей трагедии, она — о своей. Выяснилось, что год назад скоропостижно умерла жена ее единственного сына. Они были владельцами одного из первых в Майами русских ресторанов. После случившегося сын продал бизнес, ни о каких женщинах и слышать не хотел, что, конечно, беспокоило мать. «Людочка, я вас с ним познакомлю, но у него такой сложный характер, к нему нужен особенный подход», — говорит мне Галина. Я расхохоталась: «Я — теща Игоря Николаева и ни к кому не собираюсь искать подход!»
И вот мы остались вдвоем. Дошли до моего дома, мой ухажер предлагает пройтись еще немного. Кружили-кружили, пока он не сказал: «Тебе, как музыканту, интересно послушать «Трубадура» Верди в исполнении Паваротти? У меня есть видеозапись спектакля. Пойдем ко мне». Ну хорошо, идем… Телевизор, как выяснилось, в спальне. Заходим, а там только кровать, велотренажер и у стены — домашний кинотеатр. Он включает запись и укладывается на кровать. А мне куда? Люди мы, конечно, взрослые, мне тогда уже 48 лет было, но все равно неловко как-то. Села на велосипед, и два с половиной часа, пока шло видео, крутила педали. Я этого Паваротти на всю жизнь запомнила.
— Игорь быстро сделал вам предложение?
— Через 13 лет! Хотя симпатия между нами возникла сразу. Мы стали встречаться. Как в молодости, часами гуляли вдоль океана, пили чай в кафе, разговаривали до рассвета. До секса дошли нескоро. Даже любопытно было, когда кавалер мой анекдоты прекратит рассказывать и пригласит меня в гости еще раз. Ну а потом мы стали жить вместе, я намекала, что неплохо бы расписаться. Моя старенькая мама постоянно выказывала свое недовольство, повторяла, что не по-людски живем, что сожительство простительно молодым, но не нам, людям зрелым. И Игорю она не раз говорила: «Что ты боишься жениться? У Люды все и без тебя есть». Но и под обстрелом бабы Сони он выстаивал.
Предложение прозвучало тогда, когда я не ждала. Он получил пенсию и вдруг сказал: «А если я умру? Давай распишемся, и тогда тебе достанется моя пенсия». По американским законам вдове полагается пенсия мужа. Днем мы зашли в ЗАГС, вечером позвали друзей в ресторан. Все долго приходили в себя, узнав о том, что присутствуют на свадьбе. Наташе я сказала об этом по телефону. Она так отреагировала: «Ну вот, поставила дочку перед фактом!» — «Я как ты», — отвечаю.
Советоваться — не в наших с ней правилах. Если что решили, никто не отговорит.
— Как же вам удалось остаться жить в Америке, если вы не были тогда замужем?
— После стажировки я вернулась обратно в Киев. 1990-е годы, беднота, зарплаты не платят. Студенты ездят в Польшу, продают гвозди и зарабатывают больше, чем преподаватели. Было очень унизительно ощущать свою ненужность. А в Америке перспектива: вместе со старшей дочерью я собиралась открыть музыкальную школу, но для этого требовалось гражданство. Я — к Игорю: нужно расписаться, если хочешь, чтобы я вернулась. Он — молчок. Ну ладно, думаю, видно, человек пока не знает, можно ли мне доверять. И решила, что и без его помощи своего добьюсь, — в конце концов, я известный дирижер, лауреат международных конкурсов, кандидат наук и вполне могу быть полезна американцам.
Наняла адвоката, насобирала уйму бумаг. Он сказал: «Все замечательно, но не хватает фотографий со знаменитостями — Америка это любит».
И тут я вспоминаю, что когда-то с хором мы выступали в Великобритании, на международном конкурсе в Лланголлене, на котором присутствовала сама королева! Она взошла на трибуну, когда мы пели песню «Соседка», заводную, в очень быстром темпе. И когда закончили, Ее Величество встала и зааплодировала. А после церемонии награждения мне передали, что только меня, из 12 финалистов, пригласили к ней на аудиенцию. Меня отвезли в магазин, купили костюм — цветную гофрированную юбку и черный двубортный пиджак с железными пуговицами. Перед входом во дворец объяснили правила этикета: присесть перед королевой в поклоне, а не жать ей руку и тем более не обнимать. И на все вопросы улыбаться и кивать. Пока собиралась на прием, ломала голову: что бы подарить королеве Англии? В качестве сувениров я захватила тогда из дома две куколки в национальных костюмах — русскую и украинку, их-то я и вручила Елизавете II. На следующий день наша фотография появилась на обложках всех британских изданий. Помню один из заголовков: «Удивляюсь, как они после Чернобыля живут, да еще так поют!»
Когда адвокат услышал эту историю, от радости чуть не запрыгал. Сказал, что если я передам ему то самое британское издание, гражданство мне дадут уже через месяц. Звоню сестре в Киев, спрашиваю, где могут храниться раритеты. «Так ими же наш гараж обклеен», — сообщает мне Катя. Мы к таким вещам с пиететом не относились. Парочку журналов я из Англии привезла и наклеила обложки на стены в неотапливаемом гараже. На мое счастье, один снимок оказался в более-менее приличном состоянии. Катя мне его переправила, и в течение месяца я получила гражданство США.
— Людмила Ивановна, как произошло знакомство с вашим вторым зятем, Сергеем Глушко? Он рассказывал «ТН», что изначально вы восприняли его в штыки.
— Да, потому что надеялась, что у Наташи с Игорем все перемелется и наладится. И пусть на тот момент они вместе уже не жили, но и не были разведены. А тут Натуся приезжает ко мне с каким-то хлопцем и говорит: «Вот, знакомься, это Сережа, я с ним встречаюсь». Конечно, мама напряглась, но маму надо было подготовить! (Смеется.) Сережа зашел, я смотрю — ну да, красавец! Просто Ален Делон. И что мне понравилось — стеснительный. Но я честно ему сказала: «Вы, бесспорно, очень красивый молодой человек и наверняка умный, но я хочу, чтобы для начала Наташенька разобралась с Игорем, а уже потом начала встречаться с вами». Я всегда учила своих детей быть порядочными.
— Вроде вы сказали Сергею, что он Наташе не пара.
— Нет, нет, я не смогла бы так обидеть человека. Другое дело, что я устроила ему допрос с пристрастием, расспрашивала про то, чем он занимается, какие планы на жизнь. И страшно удивилась, узнав, что зарабатывает он стриптизом.
Для людей моего возраста стриптизер — как женщина легкого поведения. И по выражению моего лица Сережа, вероятно, понял, что мама сильно недовольна, хотя я старалась виду не показать. Сейчас мы с зятем в очень хороших отношениях. Но теща есть теща — мне много чего не нравится, однако я не влезаю в их дела, потому что Наташа с ним абсолютно счастлива. Они вместе уже почти 14 лет, и у нее до сих пор горят глаза. Это дорогого стоит!
Сережа бывает несдержан, но зато, понимая, как Наташа устает, сам и приготовит, и уберет, и за ней поухаживает. Пусть теща критична, но не слепая же! Когда ночую в их доме и вдруг ночью встаю, то часто застаю такую картинку: сидят на кухне и — сю-сю-сю — воркуют. Наташке повезло с мужьями: Игорь и Сережа — порядочные люди.
— За эти годы вы так и не увидели зятя на сцене?
И в тот момент я поняла, что стала старой, раз не в силах понять такой экстаз. Что женщины увидели этакого? В пору своей молодости я радовалась билетику в оперу, новой пластинке. Но не теряла сознание, увидев голое мужское тело.
В общем, посмотрев, чем занимается мой новый зять, вставила свои пять копеек, сказала Сереже, что все, конечно, красиво и здорово, но ему надо учиться актерской профессии и играть на сцене. Артистов с таким великолепным, как у него, телом мало, и он будет иметь успех. Что и произошло. Сережа окончил РАТИ, играет в театре, снимается в кино. Я недавно ходила на его новый спектакль, где, кстати, случилось дежавю: в зале погас свет, на сцене появились двое мужчин — Джигурда и мой зять, и снова раздался женский визг…
— Вы совсем не рассказываете про свою старшую дочь, Ирину. А ведь ей выпала нелегкая судьба… Ее старший сын родился с ДЦП и умер 11-летним. Второй страдает аутизмом.
— Ох, это такая боль… В конце 1980-х Ира была звездой на Украине, собирала стадионы. (Ирина известна на Украине под сценическим псевдонимом Руся. — Прим. «ТН»). И вдруг вся ее жизнь пошла кувырком. Один ребенок больной, второй… Их с Костей старший сын, Володя, родился с ДЦП. Горе сплотило нашу семью, все старались помочь мальчику, добиться улучшения в его состоянии. Сколько раз мы с мужем возили его на грязи в Евпаторию, в Венгрию — в детские клиники, Наташа покупала туда нам путевки. Все бесполезно, он совсем не вставал и даже не сидел.
Помню такой случай: занесли его с мужем в море, из кресла достали, искупали, а обратно посадить не можем — он тяжелый, соскальзывает. И муж со слезами на глазах говорит: «Не могу больше видеть его мучения. Сейчас пойду и вместе с ним утоплюсь». Тяжелые переживания, скорее всего, и запустили в муже болезнь. Он умер раньше внука. Но похоронены они рядом. Володя-маленький любил Наташину песню «Ласточка» — как слышал, оживлялся. На его памятнике мы выгравировали слова из той песни: «Ласточка, ласточка, ты передай привет». Вот так выходит в жизни: счастье и горе ходят рядом.
Через пять лет после Вовиной смерти у Ирочки и Кости родился Матвей. Несколько первых лет — мальчик как мальчик, мы нарадоваться не могли. Аутизм, оказывается, не сразу проявляется. Счастье, что третий раз Ирочка забеременела до того, как узнала о страшном диагнозе сына. Иначе у нас не было бы нашего солнечного лучика — Сонечки. Ей сейчас девять лет, и это вылитая Наташка! Недавно в школе она сообщила, что намеревается стать… президентом Америки! Не удивлюсь, если станет, настолько девочка растет целеустремленной. Она невероятный ребенок! Никогда не раздражается на брата, не жалуется на него. А ведь он все ее игрушки ломает, ночами спать мешает. Если на прогулке он от меня убегает, догнать его может только Соня. Стоит перед ним, отчитывает: «Как тебе не стыдно? У бабушки будет разрыв сердца».
Матвей красивый, сразу и не поймешь, что неизлечимо болен. Но мы продолжаем борьбу. Наташа не жалеет денег на любые эксперименты: кислородные вакуумы, экстрасенсов, дельфинов, лошадей.
Сейчас, когда мне без двух лет семьдесят и от бурной жизни я немного подустала, я решила переключить внимание на Сонечку. Сил еще хватит, чтобы ей помочь. У нее явный талант, она отлично поет. Занимается музыкой, гимнастикой и балетом и при этом учится блестяще. Понимая, что родителям не до нее, что их внимание всю жизнь будет нацелено на Матвея, не ропщет, а организовывает себя сама. Каждую неделю предоставляет мне листочек, где аккуратно расписано, сколько денег за какую секцию или кружок надо заплатить. Она мечтает о том, чтобы петь на Бродвее. И я уверена, что если ее правильно направить, мечта осуществится. Поеду с ней в Нью-Йорк, найду, с кем пообщаться по этому поводу, и постараюсь помочь.
С Наташей ведь получилось! Видя ее неимоверно сильное желание стать артисткой, мы ей просто немного помогли. И посмотрите: она уже 25 лет на эстраде. Ей давно ничего не нужно доказывать, но она продолжает вкалывать. Сейчас вот в проект «Театр Эстрады» втянулась. «Мне, — говорит, — интересно, хочу дальше расти». Хотя куда расти? Но я радуюсь, что человек не успокаивается.
У Наташи есть помощники, но она сама контролирует все — от уборки дома до костюмов и гастролей мужа, учебы сына. Она и папа, и мама, и директор, и артистка, и строитель — все в одном лице. Вижу ее расписание в телефоне и не понимаю, как вообще все это можно успеть. А она успевает.
— Ну так ей есть в кого быть такой шустрой. Правда, что ваша девичья фамилия — Шустрик?
— Да, не хотела ее менять. Володя уговорил: Шустрик, Быстрик, всех разрывай-ка — Порывай!
Мне подружки говорят: «Люда, мы уже бабушками настоящими стали, а ты у нас красотка! Любуемся тобой и гордимся, что в конце жизни так повезло». Ну что значит повезло? То, что у меня хорошая семья, так это общая заслуга. Даже когда нас разбросало по свету: Ирочка жила в Канаде, я — в Америке, Наташа — в Москве, — дважды в год мы собирались у бабы Сони, моей мамы. И до сих пор храним эту традицию, она очень сплачивает семью. Бабушке нашей 92 года, но она сохраняет бодрость тела и ясность ума. Когда собираемся в ее доме, она сама замешивает тесто, мы печем пироги или куличи, делаем колбасу-кровянку. Все это можно купить, но нам важен процесс. Я стараюсь общаться с дочерьми без претензий, обид, потому что дети — самое ценное, что есть в жизни, и хорошие отношения с ними не купить ни за какие деньги.
Людмила Порывай
Родилась: 13 февраля 1946 года в Киеве
Семья: муж — Игорь; дочери — Ирина, музыкант, Наталья, певица; внуки — Архип (12 лет), Матвей (11 лет), София (9 лет)
Образование: окончила Киевскую государственную консерваторию им. Чайковского
Карьера: была дирижером хоровой капеллы «Светоч», профессором Консерватории. В начале 2000-х годов основала в Майами музыкальную школу для одаренных детей. Вела на Первом канале программу «Время обедать!» (2012-2014). Заслуженная артистка Украины
Свежие комментарии