Дмитрий Шепелев написал письмо Жанне Фриске: «Я рассказываю о тебе сыну и узнаю в нем тебя»

Похоже 33-летний телеведущий, неофициальный супруг Жанны Фриске и отец их ребенка Платона взял за правило раз в месяц выдавать ту или иную сенсацию через женское глянцевое издание "Grazia". Плохое слово сенсация для трагической истории жизни и смерти популярной певицы, прекрасной дочери и матери, однако что бы ни происходило вокруг семьи Жанны Фриске, это искренне трогает поклонников артистки и сочувствующих ее семье.

В мае Дмитрий Шепелев дал подробное интервью о трехлетнем сыне, о воспитании мальчика, о том, как он каждый день рассказывает ему о маме. Там же не смог удержаться от колкостей в сторону дедушки и бабушки мальчика в завуалированной форме:

«Мне кажется, испортить человека может только отсутствие любви, неумение любить, - развивает мысль телеведущий в ответ на вопрос о том, что в воспитании может испортить ребенка. - В остальном не угадаешь. Когда мама Платона была маленькой, одно время она буквально жила в детском саду продленного дня — два здоровых и живых родителя забирали ее домой только на выходные. А оставшуюся неделю, пять ночей кряду, она проводила в этом саду одна. Казалось бы, что из этого может получиться? А вот вырос же в куче навоза прекрасный цветок. Поэтому поди разбери, что испортит ребенка, а что нет».

15 июня, в первую годовщину смерти мамы Платона, его фактической жены и народной любимицы Жанны Фриске Дмитрий Шепелев опубликовал письмо к ней. В открытом послании он в том числе признался, что в какой-то момент не мог больше бороться и сдался. Когда осознал необратимость трагедии:

«Я старался подготовиться, как только мог. Пытался представить этот момент, часто думал, как это произойдет — ведь уже не было сомнений — только вопрос времени». - значится в начале послания.

Шоумен надеялся, что ему помогут духовные и медицинские книги, советы родных и близких, прошедших подобное.. Но присутствие духа сохранить он не сумел: «Все оказалось бесполезно: миг, когда узнаешь, что все кончено, парализует, делает немым, обездвиженным, оглушенным и совершенно пустым, - пишет Шепелев. - Сложно сказать, принесло ли трагическое известие облегчение, о котором можно было только мечтать в отчаянном марафоне двух лет борьбы за жизнь. Скорее, нет. Вместо облегчения пришла пустота. А потом боль».

Ни часы, ни дни, а долгие месяцы после смерти жены практически стерлись из жизни вдовца: «...события нескольких следующих месяцев я почти не помню: самолет в Москву, сочувствующие взгляды отовсюду, внимание, нелепые слова утешения — ведь никто из нас не знает, что говорить в такие минуты — суета, а потом звенящая тишина» - сокрушается он.

Слова «боль» и «пустота» сквозят в его послании к Жанне, они звучат лейтмотивом... Человек описывает, что потерял смысл того, что имел:

«...только книги, вино и сон, - признается телеведущий в письме. - Больше ничего не помогало отвлечься, заморозить боль, забыться».

По словам Шепелева, он пытался бороться поглощающей его пустотой: «С этим срочно нужно что-то делать: сопротивляться, воспрянуть, наконец, снова жить!»

Образные гонки на мотоциклах, прыжки с крыши без парашюта, «тонны темной воды надо мной» - так художественно Дмитрий пытается передать Жанне свое состояние после ее ухода. Резюмировал свои чувства он так: «Наверное, это и было дно. И я сдался».

Но на смену отчаянию и пустоте пришло и осознание бессмысленности мук: «...страдание — это попытка изменить то, чего нет. Причина боли — борьба с тем, что невозможно принять, с тем, что происходит помимо желания и воли. Моя боль оказалась моей любовью», - пишет шоумен.

Далее Шепелев лирически доносит до читателя, как он «наблюдал, дышал и смотрел на воду», как понял смысл мироздания: «Мне вдруг стало понятно, что мир устроен очень просто: все идет своим чередом, подчиняясь богу или физике, порядку или хаосу — не так важно, в сущности. И все, что мы в силах сделать — только видеть и подтвердить, что все происходит» - уверен он.

К нему пришло смирение и не желание что-то объясняться и играть на публику, что объясняет его затяжное молчание в ответ на множество провокаций в первые месяцы после смерти Фриске.

И вот, наверное, главные, тщательно подобранные слова в его письме: «Кто тогда мог представить, что болезнь и смерть станут поводом для бесконечных пересудов, эфиров, статей, комментариев. Как можно было подумать, что горе одних станет пищей для сплетен миллионам других. Ненависть, безволие, дешевая слава и омерзительная слабость заменят собой молчаливую, тихую искреннюю скорбь и уважение к смерти. Страшные два года борьбы. И не менее страшный отравленый год после» - пронзительно констатирует отец-одиночка.

Дмитрий подробно описывает уход в себя, осознание своей уязвимости, окружающей пустоты и падением в бездну. Спасением же стал сын: «...сам того не зная, малютка, наполнил меня светом и не дал утонуть» - продолжает молодой отец.

В послании к певице не обошлось и без загадок. В обращении к Фриске появляется ранее не знакомого Дмитрию человек, названный «моим единственным ангелом» и «нежным спасителем»: «Только она единственная отважилась быть со мной рядом и разделить это страшное время. Как же мне было важно, что спустя столько лет обо мне наконец заботятся, - выразил благодарность Шепелев, обходя имена. - Я, наверное, должен был влюбиться, но я не мог».

В заключении Дмитрий нашел силы поведать о своих ежедневных письмах к «ушедшей любви» и срывах: «...стоило выпить чуть больше бокала вина, и я вновь срывался ...в ярость, обвиняя тебя и только тебя в том, что произошло, что оставила меня, что предала, исчезнув безвозвратно так и не простившись. И возвращались прежние «зачем?», «для чего всё это?», беспомощность и пустота, - подводит к финалу шоумен.

В конце он заявляет: «Я больше не живу прошлым», но полностью смириться с потерей не в силах: «Как жаль, что сейчас тебя нет рядом. Я рассказываю о тебе сыну, а он внимательно слушает. Он знает твой голос, знает твое лицо и улыбку. А я узнаю в нем тебя, в мелочах, в поворотеголовы, в кончиках пальцев, смехе. И от этого твердо знаю, что любовь жива без присутствия. Она просто есть» - ставит он точку.